Ричард Адамс - Обитатели холмов [издание 2011 г.]

— Ты один?

— Сейчас — да.

Генерал снова задумался. Похоже, кролик и впрямь офицер ауслы. Любая гвардия примет такого. И если не врет, он довольно умен, раз сбежал из гибнущего городка, выжил и одолел в одиночку долгий путь. Наверное, он издалека, потому что в окрестностях Эфрафы никаких городков давным-давно не осталось.

— Что ж, — наконец сказал Дурман, — думаю, ты можешь нам пригодиться. Сегодня за тобой присмотрит Дрема, а завтра утром ты предстанешь перед Советом. А пока не вздумай затеять драку, понятно? Тебе и без того забот хватит.

— Вот и хорошо.

На следующее утро Совет обсудил стоявший в повестке дня вопрос о больших потерях в аусле, и генерал Дурман предложил попытаться частично восполнить урон и поставить помощником офицера, капитана Кервеля, в подразделение с меткой на задней левой ноге сильного, крепкого новичка. Незнакомец предстал перед Советом, и все согласились. Еще до на-Фрита Тлайли поставили знак отличия, и, прихрамывая на заднюю левую ногу, он приступил к своим обязанностям.

35

На ощупь

Этот мир, где так много еще работы и так мало понятного…

— А потом, перед тем как выпустить кроликов на силфли, — продолжал Кервель, — я всегда смотрю, какая погода. Конечно, у каждого офицера есть вестовой — он и отдает приказ спускаться. Он же следит за погодой, но я предпочитаю все проверять сам. В лунные ночи мы не ставим посты близко к норам, и часовым все время приходится следить, чтобы никто не забежал слишком далеко. Если же ночь безлунная или дождливая, мы выпускаем подразделение по очереди, маленькими группами, и у каждой своя охрана. Когда погода совсем никуда не годится, мы просим генерала пропустить выход.

— И часто здесь пытаются удрать? — спросил Шишак. Весь день он вместе с Кервелем и Гравилатом, вторым офицером, обходил переходы и переполненные норы подразделения и думал, что никогда в жизни не доводилось ему видеть таких угрюмых, таких подавленных кроликов. — Что-то говорит мне, что с ними нетрудно управиться.

— С большинством, конечно же, нет, — ответил Гравилат, — но ведь никогда заранее не знаешь, когда что случится. Вот, например, подразделение с меткой на правом боку всегда у нас было самым послушным. А в один прекрасный день Совет направил туда четверых бродяг, на следующий вечер Анхуз что-то вовремя не сообразил, и бродяги провели его, как крольчонка, и удрали. А для него это конец. Не говоря уже о бедняге Горчаке — погиб на железной дороге. Когда беда грянет, она грянет, как гром, — не спланируешь. Иногда находит что-то вроде безумия. Стукнет кому-то в голову, он и бежит, и, если ты его тут же не свалишь, следом бросятся еще трое. Тут есть только одно спасение: если подразделение вышло на силфли, глаз не спускай. Отдохнешь потом, когда будет время. В конце концов, для того мы и существуем — и мы, и патрули.

— Теперь о помете, — сказал Кервель, — чем строже за этим следить, тем лучше. Если генерал заметит помет в поле, то заставит тебя проглотить собственный хвост. А помет зарывать никто не любит. Им, видите ли, хочется поступать в соответствии с природой — вот ведь антисоциальные мерзавчики! Они просто не понимают, что благо каждого зависит от каждого. Лично я ежедневно отряжаю трех- четырех рядовых и заставляю рыть в канаве яму для помета. Если хорошенько подумать, всегда найдется, кого наказать. Один наряд выроет ямку, другой заполнит, третий засыплет. От каждого подразделения к канавам ведет специальный ход — можно пользоваться только им. У канав тоже всегда посты, чтобы кролики возвращались куда положено.

— А как вы их проверяете после силфли? — спросил Шишак.

— Мы же всех знаем, — ответил Кервель, — и смотрим, кто спускается. В норы подразделения ведут всего два входа, и мы караулим каждый. Дорогу все знают, а я сразу замечу, если кого-нибудь недосчитаюсь. Часовые спускаются вниз последними, и только я, когда твердо уверен, что вернулись все, имею право снимать посты. Потом, конечно, часовые могут выйти, если захотят, но посты возле выходов остаются. Я же еще слежу, чтобы никто не рыл новых нор. Это может разрешить только Совет. Людей и лис мы, конечно, боимся, как все. И если кто-то из них подойдет, прячемся в ближайшее укрытие, часовые тоже. Но никому еще не приходило в голову попытаться удрать после сигнала тревоги. Беглеца не сразу хватились бы, но таких, кто предпочел бы побежать навстречу элилю, я пока не видел.

— Я просто в восторге! Как тщательно вы все организовали, — сказал Шишак, думая о том, что отсюда его тайное задание кажется еще более безнадежным, чем раньше. — Я заступлю на пост, как только позволят. А когда я пойду в патруль?

— Возможно, для начала генерал позовет тебя, когда пойдет сам, — предположил Гравилат. — Во всяком случае, я с ним ходил. Там побегаешь денек-другой и перестанешь задираться — устанешь. Но должен признать, Тлайли, и здоровый же ты. Тебе довелось хлебнуть лиха, но наверняка это пошло только на пользу.

В эту минуту из бокового тоннеля выглянул кролик с белым шрамом на горле.

— Капитан Кервель, подразделение с меткой на шее возвращается, сэр, — доложил он. — Прекрасный вечер — как по заказу!

— А я уже думаю, когда вы появитесь, — отозвался Кервель. — Передай капитану Эспарцету, что я зову своих.

И, повернувшись к стоявшему неподалеку часовому, Кервель велел выводить всех наверх на силфли.

— Ты, Гравилат, — сказал он, — как всегда, встанешь у дальнего выхода, а Тлайли посторожит здесь вместе со мной. Во внешнюю охрану выставить пока четверых, а когда все поднимутся, караул удвоить. Двое останутся здесь на всякий случай. Увидимся на обычном месте — под обрывом у большого камня.

Шишак прошел вслед за Кервелем по тоннелю, куда долетали сверху запахи теплой травы, белого и лугового клевера. Тоннель был тесный и очень душный. Даже в Эфрафе все повеселели при мысли о вечере на силфли. Шишаку вспомнилось, как шуршат над «Ульем» буковые ветки, и он вздохнул. «Интересно, как там дела у старика Падуба? И когда я теперь с ним увижусь? Да и с Орехом тоже. Ну, этим поганцам будет над чем поломать голову, когда я удеру. Только как же мне тут одиноко! И как трудно обманывать!»

Они подошли к выходу, Кервель оставил Шишака и вышел проверить, что и как. Капитан высунулся наружу и осмотрелся. Вернувшись, он занял место у выхода, а Шишак пристроился рядом и тут впервые заметил в противоположной стене нишу, похожую на заваленный ход. Там сидели трое кроликов. Двое — по краям — смотрели перед собой жестко и твердо. Но внимание Шишака привлек средний кролик. Он был темный, почти черный. Но не это поразило нашего смельчака. Кролик был невероятно изуродован. Вместо ушей по бокам свисали бесформенные лохмотья, располосованные сверху донизу, в незаживших рубцах и проплешинах. Веко на одном глазу почти не открывалось.